Группа компаний «НЕОЛАНТ»: 10 лет информационного моделирования

Слово «многомерная» возникло в связи с тем, что наша компания позиционируется как системный интегратор, занимающийся многомерными технологиями, многомерными моделями. Да и Россия многомерна сама по себе, а мы — российская компания, социально ответственная перед нашими заказчиками. В результате это словосочетание «Многомерная Россия» нам показалось очень точным.

У нас есть официальные данные: примерно 900 человек — представителей 412 компаний из 75 городов.

В первую очередь это отрасли, в которых работает наша компания: топливно- энергетический комплекс, нефтегазовая отрасль и атомная энергетика. Конечно, на форуме присутствовали не только текущие, но и потенциальные заказчики. Также форум посетили представители смежных отраслей, где компания «НЕОЛАНТ» присутствует немного меньше — это нефтехимия, переработка, металлургия, традиционная энергетика. Отмечу, что подобных компаний тоже было немало, так как они заинтересованы в применении экспертизы, наработанной в нефтегазовой и атомной отраслях, и в последнее время очень интенсивно развиваются.

Началось всё с абсолютного нуля — не было ни заказчиков, ни проектов, ни людей, ни вендоров, с которыми заключены соглашения, — вообще ничего. Единственной целью тогда было стать сервис-ориентированной компанией, то есть предоставлять сервис, а не заниматься продажей ПО. И сегодня я могу с гордостью отметить, что в целом на протяжении 10 лет мы именно этим и занимаемся и у нас неплохо получается.

Группа компаний насчитывает сегодня десять офисов, в которых трудятся 450, а может и 470 человек. Количество народа постоянно меняется, поскольку к нам ежемесячно приходят порядка 10-15 человек, потому что количество задач всегда превышает наши технические возможности и ресурсы.

Так оно и есть. У нас работают филиалы и в Иркутске — это самый восточный регион, и в Калининграде, самом западном регионе. Кроме того, у нас есть филиалы, которые расположены в ЗАТО (закрытых территориальных образованиях), — в сфере атомной энергетики их несколько, например, Железногорск, Озерск. Подобные филиалы находятся действительно за колючей проволокой, туда можно попасть только со справкой ФСБ хотя бы третьей формы.

Я могу вам сказать, что сегодня годовой оборот группы компаний «НЕОЛАНТ» составляет более миллиарда рублей.

Как я уже отмечал, мы не продаем продукты. «НЕОЛАНТ» — сервис-ориентированная компания, и 90% ее бизнеса — это сервис, который мы предоставляем в рамках нашей работы. На самом верхнем уровне — это специализированный сервис в сфере информационных технологий, разработка информационных систем на заказ, создание информационных моделей предприятий топливно-энергетического комплекса. Еще одно направление — это классический инжиниринг, в первую очередь проектирование в области обустройства нефтегазовых месторождений и атомной энергетики.

В целом эти два направления и породили некую парадигму сервиса, который мы предлагаем заказчику, — наверное, его можно назвать цифровым инжинирингом. Он затрагивает не только проектный блок, к которому мы все привыкли, о котором знаем и много говорим, не только цифровое проектирование — это сейчас в общем-то делают все проектные институты, — а именно сервис, охватывающий весь жизненный цикл объекта. То есть мы со всеми нашими заказчиками участвуем в самых различных стадиях жизненного цикла — и в проектировании, и строительстве сооружений, и эксплуатации. Мы предлагаем лицензированные решения, повышающие эффективность бизнеса на всех стадиях, хорошо разбираемся в инжиниринге, умеем самостоятельно проектировать объекты и понимаем структуру объекта, функции, которые возникают в процессе эксплуатации в предметных областях, отличных от информационных технологий.

Мы мультивендорная компания, поэтому имеем соглашения практически со всеми ведущими производителями программного обеспечения. Что касается систем автоматизированного проектирования, то сегодня это компании Autodesk, Bentley, Integraph, Dassault Systèmes, PTC; даже с Siemens у нас заключен меморандум о взаимопонимании.

Правильный вопрос. Столь жесткая политика компаний-разработчиков ПО для САПР проводилась порядка десятилетия назад. Мне с ней пришлось столкнуться, поэтому я знаю, какие тогда могли возникнуть проблемы. Сегодня, и я просто абсолютно в этом уверен, компания «НЕОЛАНТ» — первая мультивендорная компания на отечественном рынке. Мы были первыми, кто заключил соглашения и с Bentley, и с Autodesk. На рынке это воспринималось очень сложно, с критикой и конфликтами. Но, повторюсь, в целом мы были первой компанией, которая прорвала этот барьер.

Впоследствии с этим все смирились и увидели выгоду, которую мы обеспечиваем производителям ПО, потому что мы в первую очередь системные интеграторы, а не продавцы решений. У любой компании — производителя ПО возникает вопрос системной интеграции. Они не приходят в «безлюдную пустыню», где ничего нет, где они одиноки и существуют только их решения. Они приходят к нам на площадку, где уже работает огромное количество различных решений и где могут с успехом работать и конкурирующие, и не конкурирующие продукты. Вот тут и наступает наша работа. Мы очень аккуратно относимся к вопросу технологий, и именно заказчик определяет технологию для нас, а не мы для него. Мы не приходим к заказчику, который использует, допустим, продукты Bentley, и не предлагаем ему перейти, например, на ПО Autodesk. И обратное тоже верно — мы не идем к заказчику, работающему на Autodesk, с предложением поменять всё на Bentley.

С отечественными компаниями мы не работаем.

Ну, во-первых, что касается сапровских продуктов, то мы работаем на рынке промышленного проектирования, даже не ПГС (промышленно-гражданского), а именно промышленного проектирования, и достойных российских разработок в этой области, на наш взгляд, нет.

Компании АСКОН и «Топ Системы» ориентированы в первую очередь на машиностроительный рынок. Конечно, сейчас они имеют определенные решения, которые используются множеством организаций нашего профиля. Но сегодня они не удовлетворяют всех существующих потребностей именно проектных институтов в области технологического проектирования — это трубопроводы, схемы, диаграммы и т.д., а, следовательно, такие продукты нам пока не интересны. У нас нет антипатии к российским разработкам, мы, наоборот, ратуем только за российский продукт, потому что сами являемся производителями ПО и у нас есть целый ряд зарегистрированных торговых знаков, марок, свидетельств о регистрации программных средств для ЭВМ, которые мы предлагаем нашим заказчикам. Но, к сожалению, в тех сегментах, о которых я упоминал, комплексных российских разработок нет.

Во всех планах — и длительность, и деньги, и значимость — это задачи, которые перед нами поставил «Концерн Росэнергоатом» в 2007 году, — создание цифровых моделей десяти энергоблоков всех АЭС России. Окончание проекта намечено на 2020 год. Для нас это очень значимый проект: во-первых, он рассчитан на 13 лет, а во-вторых, имеет объем финансирования свыше 1,5 млрд руб.

На самом деле, я думаю, что такого не произойдет, потому что в целом все известные мне западные компании, поставляющие ПО на российский рынок, — это частные фирмы, созданные без государственного участия. Для институтов государственной власти встает проблема регулирования таких вещей — здесь ведь речь идет о чистом бизнесе, а деньги решают многое. Но я оговорюсь: у нас некоторые предприятия до сих пор находятся под экспортным контролем Госдепартамента США, и в целом туда запрещены поставки высокотехнологичных решений, в том числе и ПО. Это в первую очередь всё, что связано с ядерно-оружейным комплексом и что касается военной тематики (ВПК). Поэтому ограничение поставок в определенные сегменты рынка возможно. А введение тотального запрета, я думаю, нереально. Компании инвестировали в российский рынок огромные деньги, они открыли здесь офисы, наняли персонал, получают хорошую прибыль, потому что в России сегодня очень быстро растущий в области ПО рынок. Я иногда посещаю мероприятия различных зарубежных компаний, на которых они делают доклады о своих финансовых достижениях в России. Ну как может успешная компания такой рынок взять, да и прикрыть? Это несерьезно, и акционеры могут не понять.

Скорее всего, нет, потому что это не наша категория заказчиков. Мы не строим мосты, мы работаем в нефтегазовой отрасли, атомной энергетике, традиционной электроэнергетике. Что касается Крыма, то я уже думаю о том, что нужно создавать «НЕОЛАНТ Крым». Ведь не секрет, что в ближайшее время Крым нужно будет поддерживать, там необходимо будет решать задачи, входящие в круг наших интересов, — это и управление территориями, и нефтегазовый комплекс, и планирование новой инфраструктуры. У нас есть определенные решения, видение и понимание, как и что там можно сделать. Немаловажную роль может в этом сыграть и то, что сейчас в Крыму предполагается создать особую экономическую зону — для меня, как в первую очередь бизнесмена, это интересно с точки зрения снижения налоговой нагрузки.

В этой части у нас своя философия работы на рынке — я предполагаю, что в следующем году будут определены конкретные страны, где мы хотим открыть свои представительства, потому что у нас есть свои ноу-хау, которые мы готовы предложить западным рынкам. Но с западным рынком еще нужно научиться работать, а мы пока имеем опыт работы только с российским рынком, с российскими заказчиками, с российскими подходами в российских методологиях. Западный рынок имеет свои особенности, например, там по ГОСТам никто не работает — у них другие стандарты, другие методы. Поэтому мы постепенно начинаем осваивать зарубежные рынки и уже два или три года движемся в этом направлении. Мы выполняем несколько зарубежных проектов совместно с нашими российскими заказчиками. Например, в прошлом году для компании «ЛУКОЙЛ Оверсиз» мы выполнили проект по разработке технического задания на создание системы по управлению данными на разработку и обустройство крупнейших мировых месторождений нефти «Западная Курна» и «Западная Курна-2» в Ираке. В этом году мы завершаем совместный с «Концерном Росэнергоатом» проект в Восточной Европе. И по российским проектам будет построен целый ряд электростанций в Европе. Помимо этого, существует огромное число перспективных проектов, где мы в той или иной мере участвуем. А если смотреть в будущее, причем недалекое, то мы, конечно, будем стремиться к открытию представительств в Европе и Америке.

Думаю, это будет нескоро — когда там либо нефть и газ найдут, либо решат построить атомную электростанцию по российскому проекту, как это сейчас произошло в Финляндии.

Надо двигаться вперед, не бояться открывать новые направления, делать что-то, чего никто никогда не делал, — и тогда всё получится.