Прежде, чем перейти к основной теме этой статьи, сообщу о новостях COFES.
Практически через неделю, 11 апреля, в Аризоне начнется уже четырнадцатый по счету ежегодный COFES. Я много раз писал об этом мероприятии, жанр которого нельзя отнести ни к какому известному: основатель и организатор — Брэд Хольц настаивает, что COFES — не конференция, не семинар, не конгресс, не форум и даже — не САПРяжение:). Очевидцы подтверждают плодотворную оригинальность мероприятия, см. например, обширные и живые отчеты руководителей ЛЕДАСа разных лет «Arizona Dream» и «Get back! (личные впечатления от COFES-2011)». В этом году от России в Аризону летит рекордное количество участников — девять (9), isicad-отчет о COFES-2013 ожидается от Николая Снытникова — исполнительного директора ЛЕДАСа и члена редакции нашего портала.
Напоминаю, что «COFES-Россия-2013 пройдет 30 мая — 1 июня в Петергофе без проекторов, слайдов и галстуков». На сегодняшний день зарегистрировалось 78 человек из 9 стран, представляющих 50 организаций, включая не только Autodesk и АСКОН, но и Siemens PLM, SAP и Softline. Несколько компаний с мировым именем пока уточняют уровень и жанр своего участия, но с большой вероятностью пришлют своих представителей в Петергоф. Мне приходят в голову только пять компаний, чье возможное неучастие вызывает у меня сожаление и удивление: РТС (кажется, у них временный кризис российского офиса), Аппиус (уважаемый начальник сообщил мне как бы прагматичные причины, но я надеюсь, что он передумает), ЛоцияСофт (позиционирует себя как лидер PLM: почему бы не уточнить свое место среди других лидеров?), SDI Solutions (неужели дело только в том, что...?), Dassault Systemes (???).
Вообще-то, в COFES по определению участвуют не фирмы, а люди. В последнее время список участников пополнился такими заметными именами как Анастасия Морозова (в новом AEC-BIM качестве), Кен Версприлл (Ken Versprille — изобретатель NURBS), Эрик Де Кайзер (Генеральный директор Bricsys), Юрий Удальцов (заместитель А.Чубайса по инновационному развитию в РОСНАНО выступит на COFES-Россия с приглашенным докладом)...
Список участников по состоянию на 31 марта см. здесь.
Поводом к выбору темы моей мартовской редакционной колонки послужила поступившая в нашу редакцию статья с названием «В России создан промышленный искусственный интеллект». К сожалению, затем автор снял свою публикацию, не согласившись с мнением редакции о том, что сообщение о таком крупном прорыве должно сопровождаться хоть какими-то конструктивными намеками на то, чем этот прорыв отличается от конкурирующих решений и какими средствами он достигается. Но потраченное нашей редакцией время на взаимодействие с автором прорыва я не считаю потерянным. Одним из (но не единственным) полезных побочных эффектов стали мои приятные воспоминания об академических годах, когда мне посчастливилось много лет работать в уважаемых и признанных в мире отечественных организациях и командах, занимающихся так называемым «искусственным интеллектом». Должен вам сказать, что сам этот термин принес и продолжает приносить немало как вреда, так и пользы. Вреда — потому что от него явно попахивает журналистской спекуляцией, что никак не может уважаться в профессиональной научной среде. Пользы — потому что инстанции, от которых, так или иначе, зависит финансирование, представляют себя в ближайшем будущем положительными героями Айзека Азимова и иногда проявляют неслыханную щедрость.
Сомнительность термина «искусственный интеллект» объясняется просто: если не считать прагматичным известный «тест Тьюринга» (грубо говоря, по находящимся за ширмой человеком и машиной определить, кто из них отвечает на ваши вопросы), приходится признать, что невозможно конструктивно определить, что такое вообще «интеллект» — где проходит граница между интеллектом и не-интеллектом, поэтому говорить об искусственном интеллекте, тем более, бессмысленно. По этой причине профессионалы всегда старались избегать словосочетания «искусственный интеллект», используя, в зависимости от контекста, термины типа «системы обработки знаний», «экспертные системы», «автоматическая обработка естественного языка», «семантические сети», «автоматический логический вывод», а иногда — «интеллектуальные системы» и т.п. Впрочем, те же профессионалы позволяли себе использовать слова «искусственный интеллект» в своей среде, где эти слова воспринимались как сугубо технический термин — как лексический макрос с вполне ограниченной достаточно конструктивной семантикой. А в профессиональных публикациях нередко использовалось сокращение ИИ (в английском — AI), появление которого можно сопоставить, например, с появлением сокращения «Ленком» вместо «Театр имени Ленинского комсомола» или «МК» вместо Газета «Московский Комсомолец»:).
Однако, проблемы с названием области совершенно не мешают квалифицированным профессионалам строить программные системы, которые в определенных ограниченных областях способны оградить человека от выполнения алгоритмизируемых действий, от необходимости излишне детально формулировать задачу компьютеру, от обязанностей непрерывного бдительного слежения за сложными процессами и т.д. Таких ограниченных областей может быть сколько угодно, для большинства из них возможности автоматической обработки могут постепенно расширяться, так что с точки зрения наблюдателя соответствующие программы могут выглядеть как вполне интеллектуальные.
При оценке спекулятивности термина ИИ, необходимо учесть еще и простой психологический эффект: если нечто вело себя крайне примитивно, а затем заметно поумнело, то те, кто ранее страдал от прежней глупости этого нечто, могут искренне и вполне обоснованно считать интеллектуализацией состоявшееся изменение. Нельзя исключать и того, что термин «искусственный интеллект» заслужит в будущем законное право на всеобщее признание не только по мере развития науки и интеллектуализации технологий, но и в результате встречного процесса — снижения средне-интегрального показателя интеллектуальности человечества. В рамках этого встречного процесса признаки homo sapience могут стать все менее различимыми, и тест Тьюринга, к сожалению, может стать и вовсе бессмысленным.
Итак, искусственного интеллекта в том смысле, в котором эти слова хочет понимать обыватель, на мой взгляд, не существует и, мягко говоря, еще долго существовать не будет. Поэтому в профессиональной среде этот термин лучше не употреблять. Точнее, лучше употреблять только в среде профессионалов с достаточным чувством юмора, который часто и обоснованно понимается как признак достаточно высокого интеллекта. Впрочем, отношения между профессиональным интеллектом и общечеловеческим чувством юмора не так просты: эти мысли нередко приходят в голову при чтении и удалении реплик некоторых комментаторов на isicad.ru:).
Интересно, что программы, например, решающие сложные уравнения математической физики, к искусственному интеллекту обычно не относят, хотя интеллект тех немногих людей, способных справляться с такими задачами, сомнений не вызывает. Зато к ИИ уверенно относят сравнительно простые экспертные диагностические (например, медицинские) системы, программы управления (не такими уж умными) роботами, средства общения с базами данных на (достаточно ограниченном) естественном языке, мало-мальски пристойное автоматическое распознавание рукописного текста или вразумительной речи и т.п. Можно сказать, что к области искусственного интеллекта принято относить программное воплощение процедур, смысл которых в некоторой степени понятен широким народным массам. С другой стороны, область ИИ, как правило, характеризуется методами не вычислительного характера, а, например, т.н. эвристическим методами: да, самый сложный алгоритм вычислительной математики не относят к ИИ, но процедуру автоматического выбора конкретного уместного для данного класса задач алгоритма из богатой библиотеки вычислительных процедур к сфере ИИ причислить можно.
В области САПР к понятиям, методам и подходам, по духу и эффекту применения близким к ИИ, можно отнести, например,
- Конструктивный элемент (Feature),
- Конструирование по базе знаний (Knowledge-Based Engineering),
- Вариационное проектирование,
- Семантические технологии (Semantic Technology).
Общими в этих примерах являются два качества: концентрированное представление знаний и непроцедурность — уже в значительной степени знакомые в области современных технологий инженерии программного обеспечения. Фундаментальный смысл обоих этих понятий состоит, во-первых, в том, что знания о данных и процедурах их обработки не размазываются по приложению и по головам уже уволившихся программистов, т.е. — не становятся фактически неконтролируемыми. Во-вторых, никак не менее важно то, что в рамках таких понятий мы постепенно начинаем иметь дело не с кусками данных и кодов, и даже не с семантически и прагматически осмысленными объектами, а с «сознательными» и активными субъектами децентрализованного процесса, не нуждающимися в вертикали хитроумно и непрозрачно организованного (программного) управления. При этом, за спецификации «с человеческим лицом» приходится платить расходами по отображению таких спецификаций в эффективно исполняемые программы.
Видно, что затронутая тема достойна не одной специальной статьи на портале isicad.ru....
