Siemens PLM Software: «В России мы работаем с теми компаниями, которые хотят быть лидерами»

Чак Гриндстафф (ЧГ): Мой опыт состоит не только из исследований и разработок. Как предприниматель я руководил производственным предприятием. Мы производили электронику, а потом я продал этот бизнес.

Вы сказали «не в продажах». Я думаю, любой крупный руководитель должен иметь опыт в разных областях. Стратегия компании — это комбинация организационного развития, маркетинга и разработки продуктов. Я провожу с заказчиками более 60% своего времени, но не стал называть это в точности «продажами». Ведь я не обсуждаю цены контракта.

С другой стороны, мой бизнес-опыт, а также мой личный опыт являются типичными для любых других больших организаций и гарантируют, что мое видение и видение клиентов совпадают. Это является важной частью процесса продаж.

Поэтому я думаю, что не поменял бы свой опыт на другой, это правильный опыт для такой отрасли.

ЧГ: Я отвечаю за программные продукты Siemens PLM Software — это NX, Teamcenter, Tecnomatix, а также все продукты серии Velocity, включая Solid Edge. Это все традиционные продукты UGS. За последние полтора года мы также купили Vistagy, Perfect Costing Solutions, Kineo CAM и LMS. Все эти активы теперь входят в мою зону глобальной ответственности.

ПО, входящее в мою зону ответственности, сфокусировано на помощи заказчикам при проектировании изделий, их производстве и эксплуатации.

Вы упомянули, что Siemens много инвестировал в покупку ПО. Это действительно так — за последние семь лет была потрачена значительная сумма.

Это правда — многие инженеры все еще работают в 2D. Есть ли барьер при переходе из 2D в 3D? Я думаю, что проектирование с самого начала основано на идее баланса требований: все, что возможно с физической точки зрения, с точки зрения материалов, с точки зрения производительности, стоимости —важно. И нет ничего необычного в том, что начальные шаги проектирования выполняются даже в рамках одномерной модели, математически моделирующей функции изделия.

Двумерное проектирование может быть очень эффективным, когда большинство критериев проекта могут быть представлены в 2D. Возьмите, например, вращающуюся деталь с осевой симметрией. Большинство ее геометрических элементов определяются с помощью двумерного профиля. И понятно, что на основе этого можно экстраполировать трехмерные свойства, такие как напряжения, деформации и общие характеристики детали. Нет ничего неправильного в таких простых методах проектирования при выполнении процесса балансирования требований.

Но, возможно, настоящая подоплека Вашего вопроса выходит за рамки того, что я сейчас описал. Почему люди все еще используют двумерные технологии там, где есть сложные трехмерные взаимодействия, и зачем им приходится рассуждать об этих взаимодействиях в уме вместо того, чтобы моделировать их на компьютере?

Честно говоря, я думаю, что барьер главным образом является институционным процессом, а не вопросом технологии или производительности. Возможно, есть какие-то требования к документации; например, не так уже необычно иметь требования к оформлению документации в виде чертежей, и возможно конструктор сможет эффективно выполнить порученную ему работу непосредственно на кульмане.

Когда я начинал работать в этом бизнесе 35 лет назад, это был серьезный вопрос, но с тех пор случилось много прогресса в данной области. И я думаю, что самые сложные механические задачи, проблемы упаковки, да даже этот телефон (показывает на iPhone) должны быть сделаны в 3D для того, чтобы действительно доказать проект и для организации производства изделия.

Итак, я могу сказать, что некоторые задачи еще имеет смысл решать в 2D из-за их природы, но в тех задачах, где 3D является очевидным выбором, проблема, возможно, кроется в том, что у людей либо нет в распоряжении правильной системы, либо недостаточно инвестиций, но технологии сейчас работают. Мы можем смоделировать в 3D все.

Виктор Беспалов (ВБ): Я добавлю несколько слов по этому поводу. Я полностью согласен с тем, что сейчас сказал Чак, и что самое интересное, на сегодняшний день нет даже никаких барьеров с точки зрения законодательства для того, чтобы признать 3D модель основным источником информации.

Ведущие российские компании, такие, например, как Объединенная Авиационная Корпорация, Объединенная Двигателестроительная Корпорация двигаются в направлении того, чтобы 3D модель была основным источником информации, в том числе и для задач сертификации. Чертежи в основном используются только как упрощенные виды, на которых ставится физическая подпись.

Еще один наш заказчик, который сейчас активно двигается в этом направлении, это ОАО «КАМАЗ». Предприятие сейчас проводит очень большую работу с Министерством обороны России, чтобы договориться о том, какие документы должны быть выпущены на основании 3D модели. Эти документы должны гарантировать заказчику необходимый уровень качества и отражать внесенные изменения.

Еще раз: с точки зрения законодательства, с точки зрения технологий нет никаких барьеров для использования 3D.

ЧГ: Я хочу добавить еще кое-что для технически подкованных читателей isicad.ru. Посмотрите на такие вещи, как производственные инструкции, спецификации, допуски — все те характеристики, что необходимы для производства и проверки качества, которые традиционно поставлялись в чертежной обстановке. Как сказал Виктор, мы верим, , что теперь это технологически решено в 3D. И я думаю, что препятствием к использованию 3D для некоторых людей является ментальный процессный барьер. Конечно, если вы используете 3D модель, вы можете автоматически запрограммировать ее обработку на станках с ЧПУ, а если вы имеете лишь чертеж, то автоматизация в этом месте не сработает.

ЧГ: Лучший способ ответить на этот вопрос — сесть рядом с нашими экспертами и увидеть, как в наших продуктах NX двумерное проектирование бесшовно интегрируется с 3D. Мы можем взаимодействовать от 2D к 3D, от поверхностей к твердым телам, мы объединяем разделенные различные миры.

И мы все еще инвестируем в 2D. Ваш следующий вопрос будет о синхронной технологии, а мы только что проделали значительный объем работы в применении вычислительной модели синхронной технологии к процессам двумерного проектирования.

ВБ: Мы помогаем еще следующим образом. Чаще всего, когда мы приходим на предприятие, основным источником информации является чертеж. Для нас не проблема переобучить людей, конструкторов и технологов, для того, чтобы они стали мыслить категориями 3D. Потому что на это нацелены все наши тренинги. Проблема чаще всего заключается в том, каким образом поменять существующую нормативную базу на предприятии для того, чтобы основным источником информации являлась уже модель, а не чертеж. Здесь основные вопросы — это вопросы реорганизации, и мы в этом помогаем. Когда мы приходим к нашим заказчикам, то предлагаем не только технологии, но проекты документов, которые могут быть положены в основу нормативной базы. Эта база будет легализовать тот факт, что основным источником информации является 3D модель.

ЧГ: Мы не видим синхронную технологию в качестве полной замены моделирования на основе истории для множества аспектов проектирования, которые получают преимущества от записи специфических отношений между вещами, специального способа представления этих ограничений неизменным образом. Мы ценим эти возможности и хотим продолжить развивать наши системы для того, чтобы они оставались работоспособными в этой области.

Мы также думаем, что история может быть сдерживающим фактором для проектирования из-за того, что она формирует систему ограничений, которая — наряду с релевантными размерами — может также случайно содержать другие ограничения. И это то место, где синхронная технология действительно может работать хорошо, потому что мы можем на лету реконфигурировать систему ограничений и решить все ограничения одновременно.

Другая вещь, о которой стоит задуматься в рамках моделирования на основе истории, состоит в том, что вы имеете дело со сложным деревом построения. Последний конструктивный элемент в этом дереве имеет преимущество над всем, что вы создали ранее. Поэтому та инжиниринговая работа, что вы ранее сделали в дереве, может быть сведена на нет при движении по дереву вниз. И это проблема. История также имеет проблемы совместимости между релизами. Она имеет проблемы обмена данными с другими системами. Итак, существует много мест, где история — решая очень важные проблемы — представляет собой сдерживающий фактор для других приложений. Например, обмениваться данными между NX и Pro/E нелегко.

Поэтому наше изобретение синхронной технологии предназначено для решения проблем интероперабельности, прямого доступа к данным, изменений проекта, реакции на конкретный набор ограничений, являющийся уникальным для конкретной задачи, и производительности. Мы решаем эти проблемы специальным образом, и мы намерены продолжить инвестиции в развитие этих средств. А 3DSync является пакетным приложением для решения этих нишевых проблем. Если кто-то возможно даже не использует наши основные САПР, но имеет проблемы с модификацией импортированных данных от поставщиков, сгенерированных в других системах, то 3DSync является недорогим способом выполнить эту работу. Это просто иной способ поставки нашей синхронной технологии.

ЧГ: Да, мы не публикуем наши результаты, и вы знаете причины тому. Это не с целью скрытия чего-либо, но потому, что Siemens является корпорацией с сотней миллиардов долларов годовой выручки и множеством бизнес-подразделений, и если каждое бизнес-подразделение начнет публиковать свои финансовые данные, это случайно может привести к конфликтному сообщению для фондового рынка. Мы решили не смущать людей и использовать предсказуемый порядок вещей, делая лишь полезные сообщения для аналитиков и участников фондового рынка.

Конечно, мы знаем, как наш рост соотносится с конкурентами. Коэффициент нашего органического роста является лучшим в отрасли. Наш коренной бизнес вырос за последние годы сильнее, чем у конкурентов. И теперь мы еще более увеличили общий рост благодаря поглощениям.

Когда вы смотрите на всех этих парней — Dassault, PTC, Autodesk — глядя на их органический рост, вы можете быть уверены, что наш органический рост превосходит их показатели. И затем у вас есть некоторые данные о поглощенных компаниях, которые мы опубликовали с целью дать вам идею о размере их вклада в наш бизнес.

В терминах общего оборота мы больше, чем PTC, и немного меньше, чем Dassault. (После паузы, с улыбкой) Пока.

ЧГ: Да, для меня это не первый визит в Россию. Я был счастлив вернуться сюда несколько раз. Российский рынок действительно является очень важным для нас. Это не просто рынок, где у нас наблюдается высокий рост, и где мы расширяем базу заказчиков за счет работы нашей местной команды. Все, что мы смогли разработать за последние несколько лет, это набор клиентов, которые собираются перестроить свои процессы проектирования так, чтобы стать лидерами. В своем выступлении Виктор рассказал о специфических улучшениях в нашем ПО, которые мы сделали для российского рынка. Мы думаем, что несколько заказчиков, работающих с нами, могут помочь нам не только кастомизировать и локализовать наши решения для российского рынка, но и помочь нам направить процесс вокруг всего их рабочего цикла.

Вы спрашивали о синхронной технологии, в своем выступлении я говорил о проектировании четвертого поколения (4GD). Обе эти технологии позволяют организовать работу совершенно новыми и свежими способами. По моему мнению, в России есть несколько компаний, внедряющих инновации, которые могут нам помочь уточнить эти технологии со временем и встроить их в рабочие процессы.

Что касается аутсорсинга, то мы не пользуемся услугами российских компаний. Мы могли бы, но у нас есть отличные собственные разработчики. Обычно мы не размещаем на стороне заказы на НИОКР. Самое дорогое — это создание документации, и эта работа обычно выполняется в Индии или в Китае. Однако, нет никаких иных причин — кроме исторических — тому, что мы не пользуемся услугами российских поставщиков услуг.