«Удалось …узнать всю подноготную процессов импортозамещения»

Эту проблему мы решили для себя еще 10-12 лет назад, когда руководство предприятия приняло концептуальное решение, чтобы ориентироваться на российских разработчиков по всем направлениям ИТ-решений. Сейчас у нас работает комплекс систем «Аскон»: CAD, PLM-система и система справочной информации. Также мы используем CAM-систему российской компании Adem, инженерные продукты «Тесис». Основная система управления производства у нас российской разработки - КСТ-М-3. Кроме того, мы предполагаем использовать ПО «1С», хотя и ограниченно: только для формирования бухгалтерской, налоговой и корпоративной отчетности. Таким образом, основные ниши прикладного ПО у нас давно закрыты российским софтом.

Однако здесь я вижу один негативный момент. Сейчас активно говорят о том, что надо помогать предприятиям уходить от импортных продуктов: помогать финансово, субсидировать закупки отечественного ПО, в том числе - малыми предприятиями, говорится о различных схемах дотаций. И получается, что те, кто ранее покупал импортное, получили некие преференции: первый раз, когда получали от государства средства на импортное, и второй раз – когда получают средства на их замещение. Те же, кто всегда покупал российское, не получают ничего.

Конечно. Уже тогда, как предприятие ОПК, мы взвесили все риски зависимости от западного ПО и поняли, что отдавать ключевые технологии в руки западным компаниям недопустимо, потому что это основа развития всего предприятия в будущем. В любой момент производитель может заявить, что «все, ваше время истекло», включить механизм блокировки, и системы перестанут работать. Пермский завод «Машиностроитель» еще до нынешних санкций попадал в санкционные списки Запада - перечень Госдепа США, поэтому для нас данный вопрос всегда стоял особенно остро.

Также мы обнаруживали несоответствие результатов расчетов, проведенных на зарубежных системах, результатам дальнейших натурных экспериментов по нашей продукции. Это касается, например, расчетов прочности композиционных материалов. Мы думаем, что результаты расчетов в системах были искусственно искажены. Тот же самый расчет мы проводили для проверки в аналогичном решении, проданном западному предприятию, и в том случае результаты совпадали. И как это расценивать?

Его более чем достаточно. Наше предприятие не занимается массовой разработкой каких-то новых сложных изделий. Хотя наши изделия очень сложны технологически, они включают небольшое число деталей и сборочных единиц - не более 1000. Мы ведем разработки для технологов: приспособления, стенды, оснастка. Комплекса «Аскон» нам хватает. Разработку в основном ведут наши партнеры - различные ОКБ и НИИ. Мы же только начали двигаться в направлении собственных разработок. Хотя уже есть определенные успехи. Несколько наших разработок востребованы заказчиками.

Некоторые говорят, что при их сложной разработке им не хватает функционала отечественных решений, но мое сугубо личное мнение – это все понты. Модно говорить, что не хватает, а на самом деле просто не используется весь функционал, который заложен в решении.

Есть области, где мы используем зарубежные программы. У нас есть контрагенты и заказчики, использующие иностранное, и чтобы быть в этом бизнесе, мы должны этому стандарту соответствовать. Поэтому для данных задач мы используем тот же софт, что использует заказчик.

Здесь у нас пока нет планов по импортозамещению, и объясню почему. Мы проводили ряд экспериментов, например, с сетевым оборудованием российского производства и они оказались очень печальными. Нам пришлось раз в неделю перезагружать оборудование. На мой взгляд, качественного российского оборудования уровня ядра сети пока нет на рынке.

Также мы экспериментировали с «железом» на базе процессоров «Эльбрус», и я могу сказать, что это не то оборудование, которое может использовать предприятие для безукоризненного выполнения гособоронзаказа. Нам не удалось на него настроить свои базы данных, например. Мы пытались развернуть на сервере «Эльбрус» комплекс «Аскон», но ни у нас, ни у «Аскон» не хватило квалификации для этого. Здесь нужен целый НИР, а тратить массу усилий и средств на это у нас нет возможности, наше предприятие должно заниматься своей деятельностью. И я не говорю уже о том, что «Эльбрус» пока очень дорогой.

Существуют хорошее надежное сетевое и вычислительное оборудование отечественной разработки, которое поставляется для военных, но выпускается оно небольшими партиями, именно для них, и стоит как космический корабль средних размеров. Понятно, что для нас оно недоступно. Надеюсь, что когда-нибудь такое оборудование будет выпускаться более массово.

Что же касается ОС, сейчас очень модно внедрять различные ОС на базе Linux и в части серверов, и в части рабочих станций. У нас работает довольно много серверных приложений на Linux, а вот на рабочих станциях он не прижился: как показала наша практика, при его использовании ты больше борешься с системой, чем работаешь. Linux не дружелюбен к пользователю, что бы ни говорили. Мы, в частности, пытались использовать Ubuntu, и в нем слишком много времени тратится на то, что в Windows делается одной кнопкой. Помимо этого, тиражное прикладное ПО, которое у нас используется, может работать только под Windows.

Используем свободное ПО. На нашем предприятии используется СУБД PostgreSQL и MySQL. На ней работает наш портал, почта и т.п. Я очень надеюсь на развитие отечественных технологий. Мне кажется, что со временем разработчик СУБД «Линтер» выйдет в лидеры. Эту СУБД мы тоже планируем использовать. Ее разработчики подписали контракт о сотрудничестве с разработчиком системы управления производством, которую мы используем, и последняя будет поддерживать СУБД «Линтер». Обещают, что это произойдет уже в этом году.

В этом плане мы следуем тренду. Последний контракт на поставку сетевого оборудования у нас выиграл азиатский поставщик. Название его я привести не могу. Около двух месяцев назад была поставка.

До этого ядро сети у нас было представлено американскими решениями. Оно отработало порядка 12 лет, и пришло время его менять на новое. Причем сначала мы спроектировали новое ядро сети на решениях другого американского поставщика, но грянули санкции, и мы приняли решение перейти на азиатские продукты. Если все пойдет по нашему плану, то в течение трех лет вся наша сетевая инфраструктура будет построена на решениях азиатского поставщика.

Конечно, вместе с тем, у нас есть уверенность, что любой иностранный поставщик – хоть американский, хоть азиатский – встраивает «закладки» в свою технику. И по поводу нашего нового азиатского поставщика такая информация тоже имеется. Не стоит строить иллюзий, что одно безопаснее другого. Мы понимаем: уходя от американского поставщика к азиатскому, мы не решаем полностью проблему безопасности.

Общее движение – руководство предприятий стало больше замечать, что существуют и российские достойные продукты, что здесь не совсем все плохо. Ряд предприятий столкнулись с санкциями, оценили свои риски и пытаются развернуться в сторону российского ПО, в основном прикладного, по понятным причинам. И многие сейчас пробуют новые решения, но все еще не подходят к замещению как к стратегии. Все еще есть иллюзия, что санкции – это не всерьез и ненадолго, что скоро они закончатся и снова наступит счастье.

Мое мнение: в ближайший год-два не стоит ждать активных продаж российского ПО на предприятия ОПК. Предприятия замерли в ожидании, что будет дальше и что будут их делать коллеги по отрасли. Процесс замены импортных решений вряд ли будет быстрым, думаю, это займет 5-7 лет.

Для предприятия ОПК вопрос использования импортных продуктов и вне контекста санкций является болезненным. Если говорить о «железе», никто не знает, что есть в чипах, которые в нем используются. То же касается и софта – в нем могут быть закладки. Все это представляет потенциальную угрозу.

К сожалению, не по всем зарубежным ИТ-решениям можно найти отечественные аналоги, равноценные по качеству и по стоимости. Там, где есть альтернатива, а она, по большому счету, существует в части софта, наше предприятие уже широко использует решения российской разработки.

Мы были ориентированы на использование отечественного ПО еще до санкций. Специфика нашего предприятия такова, что оно начинало со своего, родного. Сейчас некоторые говорят с осуждением, а кто-то – с одобрением, что алгоритмы некоторого ПО, которое у нас используется, были написаны еще лет 25-30 назад. Это относится к АСУ ТП, например. Автоматизация шла еще с тех пор, и эти алгоритмы, хоть и писались давно, они совершенствуются и решают задачи и сегодняшнего производства.

Наше предприятие выполняет полный цикл работ – от разработки, проектирования, изготовления изделий, сопровождения, включая разработку электронных компонентов, печатных плат. До 2007 года при проектировании изделий мы работали на бумаге. Потом мы купили бельгийскую установку для лазерного кроя, и оказалось, что для того чтобы загрузить лазер, нужно раскроить лист металла и на него наложить в электронном виде детали, а у нас все чертежи в бумажном виде. Что делать? С этого и началось, что нам понадобились чертежи в электронном виде, а позже и 3D-модели.

В 2007 году мы перешли на электронный документооборот, когда разработчик, конструктор, технолог, производство – все работают в единой информационной среде. И если разработчик положил какой-то документ в системе в хранилище, то все видят этот документ в режиме реального времени.

Тогда же мы приняли решение использовать ПО «АСКОН». Продукты этой компании оказались единственно приемлемыми для нас с точки зрения цены и функциональности. Цена была очень важным фактором: она в разы, десятки, а то и в сотни раз ниже, чем у импортных аналогов. Сейчас решения «АСКОН» охватывают у нас задачи проектирования, изготовления и управления данными жизненного цикла изделий.

Российские решения у нас используются и для автоматизации операционной деятельности: мы используем ERP-систему «1С», например. Кадры, Бухгалтерия – все это на «1С».

Мы искали отечественный софт, который позволяет закрыть максимум позиций, и основная часть задач у нас выполняется в продуктах «АСКОН». В некотором объеме мы используем и зарубежное ПО, но пытаемся связать все это в единую среду. Импортный «тяжелый» софт на нашем предприятии используется для некоторых задач, которые ПО «АСКОН» пока не охватывает функционально и для которых мы не нашли других, полностью нас устраивающих, российских аналогов.

Например, для задач, связанных с обработкой сложной геометрии на ЧПУ-оборудовании, там, где счет идет на микроны. В продуктах «АСКОН» этого пока нет. Антенные устройства, к примеру, с точки зрения геометрии очень сложны, и в случае с ними задачу не решить в лоб: посчитать и все сразу получить. Здесь необходим более сложный непрерывный процесс: я должен спроектировать, посчитать, проверить, перепроектировать, пересчитать, и этот процесс может требовать десятков итераций.

Также мы используем импортный софт для задач при разработке печатных плат, это еще один пример. Для этих целей мы используем софт Mentor Graphics. Из зарубежных продуктов на нашем предприятии также есть Solid Edge, PowerMILL, для математического моделирования – Matlab.

Отечественные разработчики создают свой продукт с учетом особенностей процессов российского производства. Эти процессы у нас и за рубежом отличаются, и каким бы хорошим не было зарубежное решение, оно изначально не ориентировано на российские реалии. За рубежом, в отличие от России, нет промежуточных звеньев, нет технологов, нет ряда процессов, которые есть у нас. Там многое устроено по-другому.

При этом ты не потребуешь у зарубежного разработчика и у компании, которая тебе это решение продала, сделать вам продукт по ГОСТ. Российские же решения соответствуют ГОСТ и ряду других стандартов изначально, в этом их большое преимущество.

К сожалению, все «железо» на нашем предприятии – от IBM и то, что стоит над железом – это все западные продукты. Ранее я уже упоминал, что с этим связаны угрозы информационной безопасности. С одной стороны, было бы резонно перейти на альтернативные операционные системы, но, как говорится, «есть нюанс»: вместе с этим мы обвалим и разработку, и проектирование, потому что продукты «АСКОН» и многие другие могут работать только под ОС Windows.

Весь софт для нашей деятельности, даже российской разработки, «заточен» под Windows, поэтому мы вынуждены использовать те программные продукты, которые диктуют разработчики. Они говорят, что нужно поставить такое-то оборудование – сервер и компьютер для клиентской части, такую-то ОС, и только тогда их программный продукт будет работать.

Что же касается «железа» азиатских поставщиков, кто-то решил, что оно безопаснее, но я лично думаю, что стратегически угроза для нас как раз больше на Востоке, чем на Западе. Запад может помахать нам санкциями, а Восток просто молча возьмет и скушает.

Для нашего предприятия переход на российское «железо» - это пока на уровне гипотетических предположений. Наш вычислительный комплекс включает мейнфрейм, и на что-то простое заменить его не получится, а российских аналогов ему просто-напросто нет.

Более простые российские серверы существуют, но они совершенно не выгодны по цене по сравнению с зарубежной техникой. Чем более массовым является производство, тем более низкую цену может предложить производитель. Серийное производство российских поставщиков - это не миллионы и не миллиарды штук, как выпускают западные и азиатские производители. Кроме того, где бы ни была произведена вычислительная техника, элементная база все равно в ней используется западная.

По цене и по качеству сервер на «Эльбрусе» для нас пока совершенно не вариант. Мы смотрим на эти разработки, но сейчас про них сейчас можно только читать, но не покупать. И, кроме того, что такое восьмиядерный процессор? В чем для нас польза от него? Я заведую компьютерной кафедрой, и у нас есть вычислительный кластер примерно на 200 процессоров. Так вот, единственное, с чем он может нормально работать – это с ПО ANSYS, если докупить достаточно лицензий. В случае с ANSYS система может задачу декомпозировать и распределить по другим процессорам. Другой же софт, который мы могли бы использовать для наших задач, этого делать не умеет.

Соответственно, если вы покупаете компьютер с 8-ядерным, 16-ядерным процессором, на практике это никому ничего не дает. Распараллелить задачу между даже двумя ядрами я не могу. Для этого нужна другая категория софта. Производители обычно молчат об этом.

Можно констатировать, что отечественные разработчики большой вычислительной техники ничего достойного сейчас не предлагают. Даже в 80-х годах техника, например, Минского института технической кибернетики в Беларуси, который пытался разрабатывать большие системы, больше соответствовали требованиям для решения наших задач, чем нынешние системы. Минские большие системы были хорошими, плюс компьютер был у них в проекте хороший, наш, отечественный. К сожалению, после развала СССР все это погибло, и потерю времени в 20 лет очень сложно наверстать.

И главное – в 90-е годы было потеряно поколение новых специалистов: в тот период молодые ребята не приходили на предприятие вообще, не было поколения молодежи.

У нас на предприятии создано девять кафедр высшего учебного заведения, привлечено 16 докторов наук к разработкам, 22 кандидата наук – это заводская часть, и кроме того, мы участвуем в проекте РФ подготовки кадров на уровне среднего специального образования. Сейчас у нас на предприятии очень много талантливой молодежи, которую мы отправляем в европейские инжиниринговые центры. В этих центрах они обучаются, приезжают и работают на сложном оборудовании, со сложными системами. Именно поэтому мы как предприятие выстояли в 90-е годы и сейчас процветаем: потому что мы озадачились вопросами не только покупки оборудования и ПО, но и подготовки кадров.

Сейчас все удивляются, как мы сумели купить десятки единиц самого точного оборудования, и оно у нас не простаивало ни одного дня. Привезли, поставили, тут же запустили, и есть человек, который тут же садится и работает с этим оборудованием.

При этом студенты, проходя у нас практику, помогают нам переводить в электронный вид все наши бумажные документы, подлинники, пополняя общий архив чертежей в электронном виде и 3D-моделей. Это реальная практика, приносящая пользу заводу. У нас ведь теперь в этой части вопрос стоит жестко: директор давно издал указ никому не платить зарплату, пока нет 3D-модели. Это серьезно, критерием проверки сплошь и рядом является модель.

Мы неоднократно видели ситуацию, когда ИТ на предприятии внедряется для показухи. Например, выясняется, что на крупное предприятие закуплено всего три лицензии. Понятно, что такое количество лицензий ни на что не оказывает влияния, они бесполезны точно так же, как и трое людей. Получается, предприятие помахало флажком: «это мы круто делаем», а на самом деле они не делают этого. Если вы внедряете PLM-системы, их должно быть столько, чтобы все предприятие работало под ними. Какой толк от потраченного миллиона, если в системе циркулируют неактуальные данные, а актуальными они становятся, когда в работу с системой вовлечены все, кто может иметь к ней отношение. нормальный и естественный процесс.

То же и с электронным документооборотом, например. На форумах и выставках иногда спрашиваешь у коллег, сколько у них лицензий, и они отвечают, что у них есть десяток. О чем это говорит? О том, что у них только начало проекта, первые шаги внедрения.

Коммерческая тайна. Во всяком случае, можем сказать, сотни, это совершенно точно, а по некоторым продуктам счет даже идет на тысячи.