Студентов нужно учить так, будто они уже равны нобелевским лауреатам

Иосиф Бродский

На протяжении многих лет, когда мне доверяют прочитать вводные лекции для экономистов-первокурсников, я рассказываю студентам о том, как красиво устроена экономика. Куда там балету или опере! Никакой полководец не красив так, как экономист, придумавший интересную экономическую комбинацию.

Красоту экономики показывал нам на своих лекциях профессор Сергей Петрович Фортинский, хотя его курс назывался скучно «Бухгалтерский учет и анализ хозяйственной деятельности». Красота в его изложении была суровой, почти антарктической. Много лет спустя я узнал, что Сергей Петрович был выдающимся нумизматом, а кроме того, за свою жизнь собрал коллекцию из 30 тысяч книжных знаков (экслибрисов). Тогда, в 1960-е годы, сознаться, что ты нумизмат, означало бы самодонос вплоть до реального срока. Большой соблазн был для людей из органов не отличить нумизмата от валютчика. Но любой нумизмат в душе уже романтик, и профессор Фортинский рассказывал о бухгалтерском учете хотя и прозой, но как поэт. Вот его пример из событий тяжелых лет Великой Отечественной войны. С.П. Фортинский тогда работал экспертом в Контрольно-ревизионном управлении Минфина. И его включили в группу, которой было поручено разобраться в том, почему по отчетности производится гранат вдвое больше, чем поступает на фронт.

Тогда гранаты производили артели промышленной кооперации (сокращенно промартели). Выяснилось, что сложилась схема взаимодействия между парами промартелей. На одной производились гранаты без взрывателей и покраски, и они навалом или в мешках отправлялись в другую артель, где эти гранаты красили, укладывали в ящики и доукомплектовывали взрывателями.

Профессор обходил стороной, что дальше в военное время было с предприимчивыми председателями артелей, да и был ли у них злой умысел, а если да, в чем он состоял. Красота состояла в том, что удалось объяснить, почему на фронт поступает только половина произведенных гранат. Впечатлит ли поэта такая красота? Вряд ли. В том мы и отличны.

Красоту экономики для меня воплощал, например, китайский журнал «Реформа», который выходил в Харбине в конце прошлого века. На любое постановление Правительства КНР он печатал свои сто иероглифов. Этот красивый квадратик 10 иероглифов на 10 в рамочке я был готов гладить и чуть ли не целовать. В нём рассказывалось, как можно обойти это очередное постановление Правительства. Просто, лаконично, восторг, да и только. А без этих ста иероглифов вряд ли были бы успешными китайские реформы, и вряд ли Китай дошел бы до современных успехов.

К числу своих собственных красивых для экономиста дел я отношу, например, придуманное в 1990-е годы предложение брать с арендаторов бизнес-центра арендную плату по принципу «когда сможете». Согласно этому принципу, арендатор вносит арендную плату не равными долями каждый месяц, а тогда, когда у него есть возможности. У любого бизнеса есть сезонность. У арендатора, торгующего бумагой, провал доходов обычно летом, а торгующего велосипедами – зимой. Если с первого брать арендную плату летом, а со второго – зимой, то обоим будет хорошо. Но красоты не в этом счастье. Она в том, что я придумал систему перекрестного кредитования, которую никто не сможет признать кредитной. И если в бизнес-центре более сотни фирм, то их циклические платежи выстраиваются для арендодателя в ровненькую по году прямую. Получилось невидимое перекрестное кредитование. Разве это не красиво?

Пришлось мне несколько лет заниматься эффективным применением запахов в супермаркетах. Запахи стимулировали продажи. Воздействие запаха на человека – через образы. Если это запах в супермаркете, то это образ ситуации потребителя. Так в бум рождественских продаж по всему миру стимулируют продажи запахом рождественского пирога, проще говоря, запахом корицы. В российских супермаркетах запах корицы снижает продажи. Для них разработан сложный запах мандаринов и ёлочной хвои. А этот запах, напротив, не работает в супермаркетах Франции и Германии. Чем не сюжет для размышлений о таких разных встречах Нового года! И новогодние стихи читают, наверное, тоже разные.

Красота экономики воплощена во многих классических произведениях русской литературы. Пьесы А.Н. Островского вообще невозможно понять человеку, не имеющему экономической подготовки. Но есть красота в тех произведениях, что знакомы абсолютно всем. Сейчас наконец-то начали осторожно рассказывать, зачем Чичиков собирал мертвые души. До кого это известие не дошло, расскажу. В те времена в Российской империи нужно было осваивать Тавриду, украинские степи, примыкающие к Крыму. И была придумана схема, когда помещикам, которые захотят перевести своих крестьян в эти степи, бесплатно выделялась земля и предоставлялся льготный кредит на освоение выделенных государством угодий. По-своему красивая задумка.

Но тут же нашлись люди, которые в ответ на эту красоту придумали ответный, не менее красивый ход: не указывать в переписях (тогда называлось «ревизских сказках»), что данный крепостной умер. Удивительно, но у всех, к кому Чичиков ни обращался, такие мертвые души были.

По расчетам исследователя Андрея Белых, сделанных по тексту Гоголя, средняя стоимость купленной Чичиковым мужской души составила 70 копеек, а залоговая стоимость её при взятии кредита была равна 200 рублям. Если можно было получить кредит в 70% от стоимости залога, то вложив в мертвых душ 7000 рулей, можно было получить кредит 140 тысяч рублей. Делим одно на другое и получаем увеличение капитала в 200 раз. Разве это не красота?

Правда, Чичиков, чтобы не утруждать читателя соотношением величин залога и кредита, говорит: «Да накупи я всех этих, которые вымерли, пока ещё не подавали новых ревизских сказок, приобрети их, положим, тысячу, да, положим, опекунский совет даст по двести рублей за душу: вот уж двести тысяч рублей капиталу!». Простим ему эту погрешность, видно, что человек увлечен.

Отмечу, что во времена Чичикова существовало несколько государственных кредитных организаций. Опекунский совет – самая крупная из них. Поэтому он упомянул именно её. Комментируют ли эти тонкости сейчас в школе? Не знаю, вряд ли. Но в прежние времена об этом не могло быть и речи.

А теперь перечитайте роман снова и по ходу чтения постарайтесь определить, кто из персонажей знал, зачем Чичикову нужны мертвые души, а кто не догадывался и от этого просто изумлялся. Поверьте, это знакомое с детства произведение заиграет новыми красками. И все эти краски – от экономики.

Экономисты – лидеры среди тех современных ученых, кто развивает методы обработки статистической информации. Причина в том, что экономическая статистика, в отличие от экспериментальных данных в естественных науках, крайне ненадёжна. Нет приборов, которые бы с годами совершенствовались, нет надёжных методик эксперимента. Хотя книги по экспериментальной экономике всё же появляются.

Экономист открывает книгу по специальной теории относительности и читает: «Предположим, что существует пространство бесконечное и изотропное (то есть одинаковое) во всех направлениях». Экономист закрывает книгу и начинает размышлять, кому выгодно такое предположение, кто на нем решил подзаработать. После длительных многолетних размышлений я пришел к выводу, что именно на доказательстве, что это не так (через теорию струн, кротовьи норы или черную энергию), и можно было вытягивать деньги на исследования в физике и космологии. С точки зрения экономиста, неплохо задумано.

Конечно, мотив у Эйнштейна и его последователей был другим, не работают ученые ради заработка. Существо дела для них всегда побеждает будущие доходы. Но как экономист я должен признать, что иначе было сложно получить финансирование исследований.

Часть проектов, которыми занимается Корпус-консалтинг — одна из фирм Ю.Воронова.
Кликните для увеличения.

В моей работе по подготовке новых кадров уже несколько десятилетий основным остаётся руководство дипломными проектами у математиков. В этих проектах всегда присутствует физическая модель. Иначе быть не может, экономика, оторванная от технологий, использующих физические и химические процессы, неминуемо превращается в схоластику.

Приведу всего два примера. Один проект касался оптимизации сушки зерна. В зерносушилке идут два процесса. Один – съем влаги с поверхности зернышка, второй – подход влаги от середины зернышка к его поверхности. Физик опишет качественно два процесса и успокоится. А для экономиста главное – согласовать их. Если медленно сушить, затратишь много энергии, зерно станет дорогим и его не продашь. Если сушить быстро, влага изнутри зернышка не успеет добраться до поверхности, превратится в пар и зерно взорвется. Такое зерно задорого не продашь. Вот и приходится экономисту согласовывать два процесса, ориентируясь на рыночные цены.

Теперь перейдём к содержанию книги, которая перед вами. В редакции журнала «ЭКО» в 2001 году появилась сомнительная, как поначалу казалось, идея – в каждом первом номере рассказывать читателям о Нобелевской премии по экономике за предыдущий год. Но уже первая статья в первом номере за 2002 год вызвала многочисленные благодарные отклики читателей. Оказалось, что в нашей стране есть огромное желание вернуться в реку мировой экономической мысли, на долгое время оборванной на Карле Марксе и его последователях.

Журнал «ЭКО», известный традицией подачи сложных экономических проблем простым языком, рассказывает о достижениях мировой экономической мысли не только профессионалам, но и всем, кого интересует экономика. Эту линию я старался выдерживать и в серии статей о нобелевских лауреатах. С 2010 года их краткие варианты стали выходить и в деловом журнале «Совет директоров Сибири», а с 2016 года более развернутые – в журнале московского финансового университета «Мир новой науки». Три варианта существенно отличаются друг от друга, поскольку рассчитаны на разные аудитории. И все главы этой книги отличаются от журнальных статей.

Это понятно: нельзя просто переименовывать статьи в главы и сложить из них книгу: за это время появились многие работы самих лауреатов и ещё больше – публикаций о них. Было бы нечестно их не учитывать. Кроме того, в книгу добавлены главы о премиях 1997-2000 годов, которые ранее не публиковались как статьи.

Нобелевская премия по экономике была учреждена Банком Швеции в 1968 году, спустя 67 лет после присуждения премий по другим наукам. Формально она к завещанию Альфреда Нобеля отношения не имеет. Первую премию вручили Рагнару Фришу и Яну Тинбергену «За создание и применение динамических моделей к анализу экономических процессов».

Хотя в обиходе оборот «Нобелевская премия по экономике» уже прижился, на самом деле – это премия Банка Швеции памяти Альфреда Нобеля. На этом основании мои друзья физики или биологи нет-нет, да и поправят меня. Дескать не примазывайтесь, нет Нобелевской премии для экономистов. Приходится отшучиваться и ссылаться на экономистов, продвинувших многие и самые разные науки.

«В нашу эпоху, когда великая тоска по знаменитостям кажется неизбывной и когда многие убеждены, что экономическая теория обладает секретом того, как функционирует современный мир, обвинения в том, что Нобелевская премия по экономике идёт вразрез с намерениями самого Альфреда Нобеля и что экономическая наука и не наука вовсе, не произведут ни на кого впечатления» (The Sometimes Dismal Nobel Prize in Economics. Silvia Nazar. New York Times. October 13). К этим словам так и хочется добавить факт, убеждающий, что легкие сомнения всё же остаются. На всех медалях нобелевских лауреатов (от физики до литературы) имя лауреата отлито по центру медали. Лишь на медали лауреата премии по экономике имя нанесено помельче и вдоль ободка. Мелочь, но символично.

Известный физик Мюррей Гелл-Манн, получивший Нобелевскую премию в тот год, когда вручалась первая Нобелевская премия по экономике, говорил, что он поразил своего коллегу, когда описывал церемонию получения премии. Тот, говоря о двух лауреатах-экономистах, с удивлением спросил: «Вы хотите сказать, что эти будут сидеть рядом с вами?». Мне часто приходилось встречаться с подобным удивлением в контактах с физиками, хотя, на мой взгляд, современная физика в большей степени, чем экономическая наука, напоминает сборник рассказов о том, что происходит (у них – с элементарными частицами). Когда слушаешь, как позитрон перебегает дорогу антисигма минус гиперону, хочется прослезиться. Им даже понадобился экономист Макс Планк, чтобы придумать квантовую механику.

Даже в прежние годы, когда Нобелевскую премию получали такие всемирно известные ученые, как Пол Сэмуэльсон, Милтон Фридман и Кеннет Эрроу, всемирно известный шведский экономист Гуннар Мюрдаль высказывался неодобрительно в адрес самой идеи нобелевских премий по экономике. А Фридрих Хайек на банкете после вручения ему Нобелевской премии сказал, что ему советовали не придавать этой премии слишком большое значение. Тем не менее оба премию приняли. Отказов от таких больших денег не бывает.

Чтобы понять причину учреждения Банком Швеции Нобелевской премии по экономике, поучительно было бы оказаться в моей шкуре в середине 1960-х годов. Тогда я был студентом Института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова. Мы проходили курс планирования народного хозяйства. Учебники по этому курсу мы должны были получать только в читальном зале под расписку первого отдела и сдавать свои конспекты туда же. Планирование народного хозяйства считалось наукой, которая не в данный конкретный момент, но в принципе могла не совпадать с генеральной линией коммунистической партии, а то и (о, ужас!) противоречить ей.

В похожей ситуации в непростые для всех, те же самые 1960-е годы оказался и Банк Швеции, в дела которого активно пытались вмешаться шведские государственные чиновники. Учреждение Нобелевской премии по экономике как бы говорило этим деятелям: «Не следует вмешиваться в экономику. Это наука, нужно сначала приобрести квалификацию, получить научные знания». И полузапрещенный курс планирования народного хозяйства, и учреждение Нобелевской премии по экономике – это одни и те же времена.

Но посмотрите, как дальше потекли события. Нобелевская премия по экономике вручается уже в 50-тый раз, на действия Банка Швеции давно не покушаются. А курс планирования народного хозяйства, как и генеральная линия партии, совместно забыты.

За последние два десятилетия лишь немногие экономисты получали премию единолично. Разделение премии нескольким претендентам стало нормой. Бывший редактор «American Economic Review», профессор Принстонского университета Орли Ашенфелтер шутил по этому поводу: «Смысл такой, что каждый заслуживает лишь трети премии». Впрочем, то же происходит и с премиями по физике.

Пол Кругман, экономический обозреватель газеты «Нью-Йорк Таймс», высказал сожаление, что премия по экономике «завершает долгий жизненный путь лауреатов не только как исследователей, но знаменует даже и окончание их преподавательской работы». Известно, например, что Майкл Спенс проводит больше времени на своей даче на Гавайях, чем в родном университете.

Действительно, средний возраст лауреатов Нобелевской премии по экономике – 67 лет, тогда как у лауреатов-физиков – 52 года. Некоторые утверждают, что престижная медаль Джона Бейтса Кларка, которая присуждается раз в два года лучшему экономисту-исследователю моложе 49 лет, воздействует более эффективно, поскольку признание ещё может повлиять на будущие исследования. Но Роберт Солоу, который получил обе награды, говорил: «Никому не известно, что такое медаль Кларка. Но каждый знает, что такое Нобелевская премия».

По всем нобелевским лауреатам, о которых речь пойдет в данной книге, мне приходилось делать два выбора. Первый – не нужно ли ограничиваться только теми работами лауреатов, за которые им и дали премию? И второй – надо ли анализировать только труды лауреатов, написанные ими до награждения? Оба моих выбора таковы: нет, не нужно. Только тогда можно понять атмосферу, в которой появляются результаты уровня нобелевских премий.

Чаще всего, работы, которые лауреаты создали после получения ими Нобелевской премии, продолжали тут же линию, что и была отмечена премией. Но иногда интересными были и совершенно новые, разрабатываемые ими темы. Ведь жизнь на премиях не останавливается. В противном случае мы не познакомились бы с лауреатами как с людьми, ведь задача данной книги не столько в том, чтобы строго следовать логике решений экспертов Нобелевского комитета. В равной мере интересно узнать, что за люди лауреаты-экономисты, что их отличает от прочих специалистов. Лауреаты Нобелевской премии по экономике – это люди, с которых нужно брать пример безотносительно страны проживания. Это чуть ли не главное, что хочется донести до читателя.

Заголовок статьи Ю.Воронова в журнале «Страна знаний», ноябрь 2019

Среди читателей будут и те, кому рассказ о нобелевских лауреатах по экономике поможет преподавать. Свою задачу я видел в том, чтобы лекции и особенно семинары становились увлекательными. Неплохо, если студенты перескажут какую-то главу из книги своим товарищам. Хотя тогда преподавателю придётся знать больше, чем написано в этой книге.

Думаю, студентов нужно учить так, будто они уже равны нобелевским лауреатам, лучшим в специальности. Пусть они не смотрят на нобелевских лауреатов снизу вверх, считая их судьбу недостижимой для себя. Тогда наши будущие экономисты станут регулярно получать нобелевские премии по экономике. По этой причине в каждой главе лауреаты представлены как живые люди, со своими особенностями, не во всем и не всегда выдающимися. Ядро читателей этой книги будет состоять из тех, кто интересуется экономической тематикой и понимает необходимость и полезность экономической теории.

Книга описывает лишь часть длинного пути знакомства российского читателя с работами нобелевских лауреатов по экономике. Ведь премии выдаются ежегодно и с 1969 года, так что начало пути известно, а завершения не предвидится.

Поэтому и наша радость от общения с этими удивительными людьми, высвеченными для нашего внимания Нобелевским комитетом, будет ещё больше. Обидно, конечно, что это общение заочное и через посредника, но лучше так. В противном случае, наш внутренний мир так бы и остался маловыразительным и рутинным.

Автор выражает признательность РГНФ за оказание финансовой поддержки в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ за 2010 год («Написание книги о лауреатах Нобелевский премии по экономике»), проект N 10-02-93401 к/К. Выражаю также благодарность Борису Леонидовичу Лавровскому за постоянные многолетние напоминания о необходимости напечатать эту книгу, Татьяне Романовне Болдыревой за литературное редактирование и заметное улучшение текста, а также уважаемой Ольге Борисовне Куприяновой за множество умных замечаний.