Обойдемся без Siemens

На этот раз форум «РазвИТие» был посвящен не столько нашим достижениям, сколько поиску ответов, как работать в новой реальности, которая возникла после 24 февраля и поставила перед отечественными разработчиками программного обеспечения и перед всей отечественной промышленностью вопрос о выборе стратегии дальнейших действий, когда зарубежные корпорации так или иначе уходят из всех сегментов промышленности.

С одной стороны, с рынка инженерного ПО ушли зарубежные разработчики CAD и PLM среднего и тяжелого класса. С другой стороны, предприятия, использующие зарубежное ПО, столкнулись с ограничениями по их применению и одновременно существенно расширился список предприятий, находящихся под санкциями. Многие компании не просто ушли, а прекратили поддержку своих продуктов, которые распространялись на условиях временных лицензий по подписке или как облачные сервисы, в результате чего это ПО просто невозможно использовать. Ситуация совершенно исключительная: предприятия столкнулись либо с ограничениями, либо с невозможностью использования уже приобретенного инженерного ПО.

Многие компании не просто ушли, а прекратили поддержку своих продуктов, которые распространялись на условиях временных лицензий по подписке или как облачные сервисы, в результате чего это ПО просто невозможно использовать

Что делать? У отечественных разработчиков были сформированы дорожные карты развития продуктов, но они, конечно, события 23‒24 февраля предусмотреть не могли. Консорциум «РазвИТие», например, рассчитывал, что тяжелый комплекс PLM мы предоставим на рубеже 2024‒2025 годов в виде отраслевых решений для авиации и судостроения и далее будем эти решения развивать и поддерживать. Сейчас возникла ситуация, когда эти решения нужны уже немедленно. И мы начали проводить исследование, которое должно ответить на вопрос, что сейчас важнее для промышленности: срочно перевести продукты, например, на Linux и обеспечить безопасное применение инженерного ПО или же продолжить ускоренное развитие функциональности на уже имеющейся базе и как можно быстрее предоставить комплекс тяжелого PLM. В условиях ограниченных ресурсов одновременно сделать и то и другое тяжело. И поэтому основное внимание на форуме уделялось не последним достижениям консорциума, а диалогу с представителями промышленности, в том числе в рамках открытой дискуссии с участием экспертов с крупнейших предприятий. Хотя с момента проведения предыдущего форума в 2019 году участники консорциума много работали, и мы, конечно, воспользовались случаем и показали эти результаты.

И действительно, отечественные корпорации в авиации, в двигателестроении, в тяжелом машиностроении, транспортном машиностроении, в оборонном комплексе много вкладывали в эти продукты, делали множество предложений по их развитию. Получилось, что вкладывались, вкладывались, помогали развивать программы, а разработчик их бросил. И предприятия говорят нам, что сейчас они не видят возможности перейти с зарубежных продуктов на наши, но хотят перейти, как только смогут. А для этого им необходимо, чтобы мы развивали свой продукт до функциональности, позволяющей решать запрашиваемые задачи, как можно быстрее. И получается вывод: в приоритете именно развитие функциональности. Это важнейший элемент для перехода промышленности на наш PLM-комплекс. Но важен и Linux. Оба этих фактора находятся в высокой степени приоритетности.

Но есть лицензия физическая, когда программное обеспечение тем или иным способом привязано к компьютеру. Мы не знаем случаев, когда такие постоянные лицензии отзывались. Прекращалось обычно использование облачных продуктов или ПО с временной лицензией, когда предприятие получает лицензию на ограниченный срок, например на год. Год закончился, а лицензию не обновляют.

Я сказал, что предприятия ОПК сегодня — это такая реальная крепость, и основной санкционный удар сегодня принимают предприятия рыночного сегмента. Мы знаем, например, компании, которые применяли продукты с облачной защитой. Они периодически получают сообщения о том, что их лицензия находится на проверке. И в этот момент программа прекращает работу, а зарубежный вендор проверяет, не находится ли предприятие в санкционном списке, не принадлежит ли физлицу из санкционного списка либо взаимодействует с компанией из списка. И тогда оно может лишиться своей лицензии в любой момент.

Сейчас консорциум уделяет большое внимание развитию функциональности для авиа- и судостроения, а также для микроэлектроники. Основной функциональный прирост за последний год: управление требованиями, конфигурирование электронных структур, продолжается расширение возможностей геометрического ядра и «КОМПАС-3D» в части сложнейшего поверхностного моделирования, работа с большими сборками — до нескольких миллионов компонентов, наследование данных при импорте CAD-моделей в машиностроении («КОМПАС») и электронике (Delta Design).

Мы также ведем работы по обеспечению импортозамещения. На данный момент консорциум уже предоставляет, пока ограниченную, возможность работы с системами CAD/CAE/CAM на операционных системах, базирующихся на ядре Linux.

На рынке труда была очень мощная конкуренция до 24 февраля с точки зрения зарплат программистов. Государственные компании не из сегмента обрабатывающей промышленности, скажем так, государственный, банковский и финансовый сектор очень сильно разогнали этот рынок труда по зарплатам. При этом еще есть и дефицит программистов, так что искать их стало тяжело вдвойне. И вроде бы, если вы привлекаете внешние средства, например государственные субсидии, и берете с рынка самых дорогих специалистов, и разрабатываете продукт, то все нормально, сошлось, вы ускорили развитие, продукт появился.

Но проблема в том, что государственные средства закончились, а рынок вряд ли сможет потребить такое количество развитого, наработанного продукта, чтобы мы окупились на новом уровне зарплат. И получается, что нам придется каким-то образом снова переформатировать свой бизнес. То есть проблема не в отсутствии денег, а в том, что нам делать, когда привлеченные деньги закончатся.

Государственные компании не из сегмента обрабатывающей промышленности, скажем так, государственный, банковский и финансовый сектор очень сильно разогнали этот рынок труда по зарплатам. При этом еще есть и дефицит программистов, так что искать их стало тяжело вдвойне

Ситуация по зарплатам сейчас несколько подостыла. Не в полной мере, но подостыла. Например, по одному из продуктов мы приняли на работу сотрудника, который работал в международной компании с отечественными корнями, и, придя к нам, он смог в течение первых двух недель работы принести эффект такой, что его трудно переоценить. А раньше мы бы просто не смогли его нанять, он был занят другой компанией.

Все начинается с функционального проектирования: как реализовать основные функции оборудования, хотя бы на уровне просто идеи, как описать ее, как создать схему его работы, чтобы обеспечить, например, заданную точность обработки, которая должна быть у станка. Это необходимо спроектировать еще до определения геометрии. И для этого у нашего консорциума есть соответствующее решение. Дальше необходимо спроектировать систему автоматизированного управления оборудованием и одновременно определить геометрическую конфигурацию оборудования. Эти задачи тоже решаются в ПО консорциума. В станках, не секрет, ничего сложного геометрически вообще нет.

Сегодня мы работаем со станкостроительной отраслью, например с заводом «Саста» в Сасово, который перешел от локальных разрозненных САПР к единой интегрированной среде производства изделий на базе решений АСКОН и 1С.

Если говорить о САПР для микроэлектроники, то мы с «Эремексом» входим не только в консорциум «РазвИТие», но и в консорциум «Базис», который занимается работами по четырем направлениям: это проектирование электронной компонентной базы, электронное машиностроение, образование и инженерный софт для радиоэлектронной отрасли. А этот софт делится на два условных сегмента: то, что в кристалле, и то, что над кристаллом, — грубо говоря, проектирование непосредственно микросхемы и проектирование уже печатной платы. На данный момент подход к этому следующий: софт для проектирования того, что в кристалле, планируется производить с помощью привлечения ресурсов государства.

Зная наш продукт и представляя, что такое современное оборудование, современные автоматизированные линии, гибкие автоматизированные комплексы и прочее, я не вижу того, что сейчас не могут сделать отечественные разработчики

Кроме того, во всех отраслях инженерного софта возможен, как мы его называем, трансфер технологий. Например, проектируя продукт для авиастроения и понимая, что авиастроительный сегмент ограничен с точки зрения возврата инвестиций, мы закладываем в этот продукт возможность трансфера технологий, чтобы то, что мы заложили в продукт для авиастроения, было применимо в традиционном машиностроении. И получается, что предприятия традиционных отраслей получают ту же функциональность, которую раньше они использовать не могли, но уже за разумные деньги. Это ведет их к повышению эффективности, а нас к повышению окупаемости.

Подобный подход возможен и в микроэлектронике. Потому что подходы при проектировании печатной платы и кристалла схожи. И часть функциональности, например для проектирования печатной платы, а она уже разработана «Эремексом», может быть в виде трансфера технологий переведена на уровень кристалла. Пока в «Эремексе» присматриваются, ведут свои конструкторские разработки и дальше, наверное, будут определяться с конфигурацией разработки. Участвовать в проектах консорциума «Базис» или вести разработку самостоятельно, на свои деньги. Разрабатывать на подряде для государства или в виде кооперации. Будем определяться вместе.

То есть были те, кто думал, что ситуация разрешится и не дойдет до острой фазы, но были и те, кто по мере развития функциональности переходил на отечественные продукты, голосуя рублем и финансируя тем самым эти разработки. При этом до последнего времени не было радикальной государственной политики: не было запрещено использование зарубежного ПО. А что не запрещено — то разрешено.

Мы каждый год мониторим информацию о закупках государственных компаний или компаний с государственным участием по тендерам. И видим, что доля зарубежных продуктов в этих закупках существенно уменьшилась за последнее время и без драматических потрясений

И второй момент: возьмем, например, АСКОН, у нас выручка — несколько миллиардов рублей, а у какого-нибудь тяжелого зарубежного конкурента выручка составляет несколько миллиардов долларов. Мы различаемся ровно на курс доллара. Вот во столько раз наш бизнес отличается от них. И понятно, что ресурсов у них больше, вложений в R&D больше, соответственно, и в PR, и в GR больше. Из такого набора складывалось, скажем, большее доверие к ним. Даже у нас в стране за счет бо́льших бюджетов до определенного момента и кадры у зарубежных вендоров были более компетентными, именно для предприятий, проектирующих самые сложные изделия. Сейчас наши компетенции подросли, мы планомерно их наращиваем, соответственно, и эта ситуация меняется.

Давно, еще в конце девяностых, когда я начинал работать в АСКОН, на выставках звучала такая фраза: «Да что вы там предлагаете, вот в Autodesk одних бухгалтеров триста человек». Это реальная фраза реального человека, а нас тогда было всего около тридцати. Сейчас в АСКОН порядка 900 специалистов, а вместе с консорциумом «РазвИТие» и партнерами, которые участвуют во внедрении наших продуктов, нас хорошо за тысячу. И, наверное, где-то к концу года к полутора тысячам подберемся всем консорциумом. Мы серьезный, устойчивый бизнес, и многие предприятия из разных отраслей это отмечают, они готовы с нами работать.